«Экзистенциальный конструктор», или Жизнь как предмет творчества

В.Н.Дружинин. Отрывок из работы «Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии». М.: Per Se, 2000, С. 128 – 134.

 

Как искатели изумрудов, перебирающие руками тонны песка и гра­вия, мы надеемся найти счастье здесь и сейчас.

«Сознание, разум и воображение нарушили «гармонию» животно­го существования. Их появление превратило человека в аномалию, в каприз универсума. Человек — часть природы, он подчинен физичес­ким законам и не способен изменить их; и все же он выходит за преде­лы природы... Брошенный в этом мир в определенное место и время, он также случайным образом изгоняется из него. Осознавая себя, он понимает свою беспомощность и ограниченность собственного суще­ствования. Он предвидит конец — смерть. Он никогда не освободится от дихотомии своего существования; он не может избавиться от тела, пока жив, и тело заставляет его желать жизни»[52].

Нам отпущен миг времени и частица свободы для того, чтобы рас­порядиться свои мгновением, искрой сознания, осветившей мир. Ощу­щение времени как ресурса, «шагреневой кожи», убывающей незави­симо от удовлетворения или неудовлетворения наших желаний (вопреки О. Бальзаку), — это ощущение присуще лишь взрослым лю­дям имеющим возможность и желание размышлять о жизни.

Человек, погруженный в повседневность, защищен от страха смер­ти. Это самый надежный механизм защиты — возможность погрузиться в заботы и обязанности, не думая о смысле жизни.

Собственно, не каждому предоставляется возможность размышлять на тему «быть или не быть». Подавляющее число людей на Земле до сих пор погружено в тяготы повседневного существования: нужно ле­чить своих детей и заботиться о стареющих родителях, в поте лица до­бывать хлеб насущный, учиться или ежедневно восемь, а иногда и боль­ше часов посвящать службе.

Люди вырываются из объятий «жизни—выживания», устраивая себе праздники: дни рождения,«золотые и серебряные свадьбы, новогод­ние праздники и карнавалы. Но социальные условия вновь погружают их в борьбу с обстоятельствами. Ничтожные зарплаты и пенсии вы­нуждают людей предпринимать сверхусилия для поддержания своего существования на минимально приемлемом уровне. Но опять отклю­чают электроэнергию, газ или горячую воду, и нужно доставать рус­скую «буржуйку» или керосиновую японскую печку. Человек не может привыкнуть к холоду, голоду и боли, а на лекарства нет денег...

По отношению к миллионам людей психологические рассуждения об активном выборе жизненного пути и самоактуализации звучат по меньшей мере нелепо.

Люди не потому хотят «иметь» и не хотят «быть», что это результат их выбора (сознательного или бессознательного), а потому что необ­ходимость биологического, психологического и социального выжива­ния требует усилий для приобретения колбасы, одежды, обуви, мебе­ли, машины.

Давление наличность, оказываемое социальным окружением, кас­той, классом, настолько велико, что личность не может не приобре: тать атрибуты, вновь и вновь символизирующие принадлежность к оп­ределенному слою, иначе она будет вышвырнута за пределы социальной группы, что равнозначно порой психологической и даже физической гибели. Так гибли люди, покинутые сородичами, в эпоху палеолита.

Если десятки миллионов жителей России в начале XXI века ведут «жизнь—выживание», то какие экзистенциальные проблемы мы — психологи — должны решать?

Проблемы существования возникают у человека, имеющего возмож­ность выбрать, а затем пересмотреть свое решение, имеющего возмож­ность думать о смысле своего и всеобщего бытия. Обратимость жиз­ненного выбора — идея нереализуемая. Время необратимо — в одну реку не войти дважды, однако размышлять о смысле своей жизни мо­жет каждый.

Человек, осознавший время своей жизни как невосполнимый и ог­раниченный ресурс, может сделать попытку реконструировать свою жизнь. Но для этого необходимы уникальные условия. Во-первых, ни­какие внешние события, воздействие других людей, природные и пси­хические катастрофы и прочее не должны браться в расчет.

Во-вторых, у человека должна быть минимальная внешняя гаран­тия его долговременного физиологического существования: крыша над головой, сумма на счете или долговременная работа, обеспечение под старость, возможность лечения на случай болезни и т. д. — все, что мы называем «социальной защищенностью».

Не случайно на Западе люди активно конструируют свою жизнь и распоряжаются временем как ресурсом после ухода на пенсию. Они выбирают себе хобби, активно путешествуют, общаются, участвуют в социальной жизни. Как правило, все это вписывается в рамки «жизни как времяпрепровождения». Для всех прочих, стремящихся полноценно использовать время, существуют гедонистический и альтруистичес­кий варианты. Вариация на тему последнего — «благоговение перед жизнью» Альберта Швейцера, служение людям, спасение их жизни. Напомню, что А. Швейцер посвятил себя врачебной деятельности, а именно — уходу за прокаженными в далеком от европейской цивили­зации Габоне. Но основной путь — творческий подход к самой инди­видуальной жизни, реализуемый как своеобразный рефлексивный ва­риант «жизни как творчества» (см. соответствующую главу).

Предметом конструирования становится сама жизнь, либо своя, либо чужая. Но «творческое» сознание присуще далеко не всем. Труд­но самостоятельно изобрести вариант жизни. Поэтому в конце XX века возник рынок «стилей жизни». Множество интеллектуальных течений, школ, сект, религиозных общин, общественных организаций предла­гают на выбор разнообразные «стили жизни», будь то «путь воина» или участие в психотерапевтической «группе встреч», которое для многих действительно превращается в образ жизни.

Свобода выбирать или конструировать собственный стиль жизни — достижение постиндустриального, информационного общества. Жизнь превращается в творческий процесс пересоздания самой жизни. И, разумеется, многие «кустарные» попытки создания собственных вари­антов бытия не сравнимы с легкой возможностью выбора этих вари­антов, как несопоставимы по качеству автомобиль-самоделка и «Мер­седес» класса SL.

Индустрии «вариантов жизни» противостоит не только индивиду­альное, но и групповое конструирование. Две среды его реализации — молодежная субкультура и субкультура людей пожилого возраста. И те, и другие находятся за пределами «настоящей жизни»: одни — еще, дру­гие — уже. На мой взгляд, до сих пор попытки создания новых «вари­антов жизни» были малоуспешными.

Движения «битников», «хиппи», «панков» характеризуются не толь­ко внешней атрибутикой, действиями и некоторой «идеологией», но и психологическим подходом к жизни.

Но выходят ли эти подходы за пределы уже выделенных здесь, в этой книге вариантов? Субкультура хиппи, связанная культом наркотиков и измененных состояний сознания, секса, творчества и пассивного неприятия жизни как борьбы, несомненно, является вариантом «жиз­ни—ухода» («жизнь есть сон»). «Панки», агрессивные и не скрываю­щие свою деструктивность, воплощают своим поведением «жизнь-борьбу» (см. главу «Жизнь против жизни»).

Артемий Троицкий вспоминает в своей книге «Рок в СССР» (в анг­лийском варианте «Back in USSR»), что секретарь ЦК Егор Лигачев так возразил на инициативу организации концерта «Рок против наркоти­ков»: «Бороться роком против наркотиков — это все равно, что про­ституцией — против венерических заболеваний». Осмелюсь сказать, что Е. Лигачев был компетентен, об этом свидетельствуют судьбы рок-музыкантов Джимми Хендрикса, Курта Кобейна, Джима Мориссона и многих, и многих других.

Неудачи не останавливают изобретателей. Хотя стили жизни древ­не-афинских киников, китайских последователей Л ао-цзы или египет­ских монахов-столпников очень близки к некоторым пропагандируе­мым сегодня.

И все же конец XX века предоставил невероятные доселе возмож­ности хотя бы некоторым людям избавиться от необходимости выжи­вания, от диктата социума, не выходя за пределы сообщества, не отка­зываясь от благ цивилизации и достижений культуры, как это должны были делать те же киники, чтобы обрести свободу выбора.

Не является ли этот выход из «царства необходимости» в «царство сво­боды», о котором мечтал Карл Маркс, очередной иллюзией? Может быть, идея о выработки каждым человеком индивидуального стиля жизни — идея, которая принадлежит Альфреду Адлеру, скоро перестанет быть пожела­нием, теоретическим построением и воплотится в реальность?

Но способен ли человек этой возможностью воспользоваться? Глав­ная проблема — в преодолении давления массового производства «сти­лей жизни» на человека-потребителя.

Что же предлагают на рынке? Естественно, основной предмет спе­куляций — человеческое бессмертие или хотя бы продление жизни. Здесь победитель хит-парада — «Дианетика», произведенная на свет Божий Р. Хаббардом.

Бесчисленные «системы оздоровления» рекомендуют бег трусцой и диеты, занятия бодибилдингом и аэробикой: хороший внешний вид и внутреннее здоровье создают иллюзию бессмертия и продлевают мо­лодость. Но с системами, пропагандирующими здоровый образ жиз­ни, конкурируют системы, предлагающие различные способы «ухода» или «улета». Информационная цивилизация породила компьютерную виртуальную реальность. Компьютерные игры — изобретение, преоб­разовавшее жизнь сотен миллионов людей. Они, как и любая игра, яв­ляются упрощенной моделью «подлинной жизни». Компьютерная графика позволяет создать «эффект присутствия», чтобы человек мог уйти от жизненных проблем: «Сегодня уход из реального мира при по­мощи систематических и натуральных веществ считается серьезным нарушением законов в большинстве развитых государств. Возможно, компьютерные игры существуют только потому, что никто не ждал уг­розы дериализации сознания именно со стороны компьютеров. Ком­пьютерная иллюзия меньше разрушает человеческий организм. Она более управляема — игрок в любой момент может отвернуться от мо­нитора или просто закрыть глаза»[53].

Революцией в создании эффекта присутствия стало изобретение системы, включающей «перчатку», «шлем виртуальной реальности» и программное обеспечение, которая подает управляемое синтезирован­ное телеизображение на каждый глаз человека. Датчики отслеживают положение головы игрока, и компьютер порождает картину мира, ви­димого из данной точки виртуального пространства под необходимым углом зрения. По мнению психологов, пребывание в виртуальной ре­альности, в мире компьютерной игры является вариантом «сна наяву». Человек находится в измененном состоянии сознания и получает от этого удовольствие: «Сознание для игры не нужно: эффект присут­ствия... создан из инвариантов, мир игры — из архетипов. Наиболее яркий признак бессознательной направленности Дум-образных игр — отношение к категории времени. В сознании оно есть: волевым реше­нием человек может отложить свои плотские потребности «на потом» или привести их исполнение в соответствие с прошлым опытом. В бес­сознательном и в Дум-образных играх времени нет. Прошлое в игре слож­но отличается от будущего: трупы исчезают, следов перестрелки не оста­ется»[54]. Возникает иллюзия обратимости действий, отсутствия в мире «стрелы времени» и ощущения вечности, возобновляемости существо­вания. Поток переживания жизни становится абсолютно контролируе­мым. Итак, компьютерная виртуальная реальность есть еще одна вер­сия «жизни-грезы», «жизни-сна», современный заменитель алкоголя, наркотиков и психотехник, погружающих человека в «нирвану». Это одна из многочисленных попыток дать человеку возможность забыться, уйти от сложности реальной жизни и ощутить себя вне времени.

Но не является ли погружение с головой в заботы повседневности таким же способом уйти от проблемы жизни и смерти, как компью­терная игра или отдых на Канарских островах? Вспомним слова Блеза Паскаля:

«Человек с самого детства только и слышит, что он должен печься о собственном благополучии и добром имени и о своих друзьях, и вдо­бавок о благополучии и добром имени этих друзей. Его обременяют занятиями, изучением языков, телесными упражнениями, неустанно внушая, что не быть ему счастливым, если он и его друзья не сумеют сохранить в должном порядке здоровье, доброе имя, имущество, и что малейшая нужда в чем-нибудь сделает его несчастным. И на него об­рушивают столько дел и обязанностей, что от зари до зари он в суете и заботах. «Что за диковинный способ вести человека к счастью, — ска­жете вы. —Вернейший, чтобы сделать его несчастным!» — Как, верней­ший? Есть куда вернее: отнимите у него эти заботы, и он начнет ду­мать, что он такое, откуда пришел, куда идет, — вот почему его необходимо с головой окунуть в дела, отвратив от мыслей. И потому же, придумав для него множество важных занятий, ему советуют каж­дый свободный час посвящать играм, забавам, не давать себе ни мину­ты передышки».

Крайние, «чистые» варианты жизни являются идеальными типами и редко реализуются в реальности. Жизнь каждого среднего человека мозаична: в ней представлены ритуалы и «подготовка к жизни», вы­пивка и любовь на лоне природы, рабочие обязанности и хобби. Как из деталей конструктора, собирается из разноцветных кусочков вре­мени наша единственная и неповторимая жизнь.

И, слава Богу, если в ней находится место творчеству — реализации нашего небольшого внутреннего богатства, которое и дорого потому, что пропадает вместе с нами.

Потому возмущают попытки лишить нас той малой толики свобо­ды распоряжаться собой и своей жизнью, которая отпущена нам по милости природы или господа Бога. Нет ничего более трагичного, чем видеть прочерк, пустоту между двумя датами — рождения и смерти. Благо свой прочерк мы не увидим.

И все же человек, бессильный перед смертью, не бессилен перед страхом смерти. Психологические кудесники дают рекомендации, как не бояться смерти, и не заслуживают ничего, кроме иронии. Человек боится, но он не должен сдаваться врагу, который неизбежно победит. Духовная устойчивость, воля сопротивления продлевают человеку жизнь, и продлевают жизнь человечеству. Перед лицом явного врага — деструктивной агрессии («антижизни») и перед врагом неуловимым — смертью он не сдается, отбивая секунды, минуты, дни, а порой и годы в безнадежном, по сути, поединке. Не надеясь на кудесников от на­уки — медиков, физиологов, генетиков, он решает проблему доступ­ными средствами мобилизует себя и лишь изредка прибегает к помо­щи врачей и психологов.

Он изобретает, конструирует себе смысл жизни, вопреки тому, что жизнь и мир в целом лишены какого-то ни было смысла. Но иллюзия «смысла жизни», выходящего за пределы индивидуального человечес­кого существования, — единственная иллюзия, которая заслуживает доброго слова. И тогда жизнь человека превращается в «жизнь — слу­жение» другим людям, делу, миру в целом, Богу и т.д. Христос — Спа­ситель человечества пришел в мир, принеся себя в жертву. Спасатель — самая, может быть, уважаемая сегодня профессия, он не совершает са­можертвоприношения, но, разгребая завалы бытия, дает нам шанс еще раз взглянуть на красоту мира и ощутить кожей трагедию собственной жизни.

Три роли достойны человека: роли спасателя, защитника и сози­дателя. Созидатель, конструктор, рабочий, художник, ученый, уче­ник и учитель, мать и отец, друг и подруга — они воспроизводят и обновляют жизнь. Защитник, полицейский, солдат, пожарный и сторож защищают жизнь от внешних угроз. Спасатель, врач, психолог, священник продлевают физическую и духовную жизнь. В поединке с деструктивной агрессией и бессмысленностью существования един­ственный смысл индивидуального бытия не является иллюзорным: продолжение жизни человечества. Только продолжение нашей духов­ной жизни в других — в детях, учениках, друзьях, любимых — дает шанс, что память о нас уцелеет. Ибо нельзя после смерти заставить людей вспоминать себя добрым словом. Если «гении», уничтожив­шие миллионы, живут в памяти новых поколений усилиями поклон­ников смерти, то и нам предоставляется маленький шанс сохранить память о себе еще несколько десятков лет благодаря любви к людям. Это единственный шанс, так как наша память, что там ни писал Франкл, умрет вместе с нами.

Поэтому поблагодарим судьбу и случай, который забросил нас в этот крохотный участок «пространства—времени», в эпоху, когда можно — я надеюсь — думать, говорить и действовать в соответствии со своими желаниями и способностями, не рискуя многим, когда можно сози­дать свою уникальную жизнь. Иногда позволяют жить только по кано­ну, полностью воспроизводя написанный кем-то сценарий. Бывают времена, когда допустимы вариации жизненного пути в пределах за­данной темы.

В самые лучшие эпохи допускается и приветствуется импровиза­ция, вольность мыслей и поступков в рамках правил. Творчество ца­рит тогда, когда людям нужны новые правила жизни. Но когда жажда перемен сочетается с отсутствием ответственности и на авансцену вы­ходит своевольное «Я», творчество перерастает в абсурд.

Канон — вариация — импровизация — творчество — абсурд: есть выбор!

 

При использовании материалов ссылка на статью обязательна.

В.Н.Дружинин. Отрывок из работы «Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии». М.: Per Se, 2000, С. 128 – 134.

 

 

Вы можете вернуться к проекту «Эксперимент» :  http://experiment4.narod.ru/index.html